Фоторепортажи

Кто открывает занавес театра? Во сколько начинается рабочий день актера? В чем ценность шпильки или гвоздя, найденных на сцене? Что прячут в реквизиторском цехе? И как проводят боевое крещение молодых артистов? Обо всем этом читайте в новом материале из-за кулис в рамках проекта «Посторонним В».

В Камчатский театр драмы и комедии в этот раз мы попали со служебного входа. Пусть интерьерами залов дома Мельпомены любуются зрители, мы-корреспонденты «Посторонним В» сегодня расскажем и покажем другой театральный мир — закулисный.

Справка:

История постоянной труппы артистов на Камчатке связана с морским происшествием: небольшая группа молодых артистов дала согласие работать на Сахалине. Туда актеры отправились 12 января 1933 года из Владивостока на пароходе «Сахалин». Но добраться до острова им не удалось — внезапно на судне начался пожар. Несколько суток экипаж и пассажиры упорно боролись с огнем. И только 15 января, когда от сгоревшего «Сахалина» на плаву осталась только коробка стального корпуса, на носу которой сгрудились пассажиры, к нему пробились сквозь тайфун и льды ледокол «Добрыня Никитич» и пароход «Свердловск». Подхватив судно с бортов, они повели его во Владивосток. Оправиться от пережитого артистам помог коллектив Владивостокского драматического театра. Всю выручку после  специального спектакля передали на экипировку пострадавших товарищей по искусству, у которых сгорели багаж, деньги, документы, костюмы и обувь для сцены. Большая помощь была оказана и коллективом Иркутского театра.

Через некоторое время актеры приняли приглашение работать на Камчатке. В конце марта 1933 года они ступили на петропавловский берег. Жители города приветствовали первых работников своего первого профессионального театра: Заботина, Славского, Мазуренко, Гарина, Миляеву, Заботину, Ланова, Сахарова, Карина, Крамскую. Театру отвели единственный в городе зал на двести мест — деревянный клуб профсоюзов. В нем 21 апреля 1933 года состоялась первая премьера — спектакль по пьесе В. Курдина «Междубурье» в постановке режиссера Н. Заботина.

Современное здание театра построили в 1964 году на улице Ленинской, 75. В январе 2010 года — завершилась его масштабная реконструкция: строение сейсмоусилили, а оборудование и залы театра обновили.

Любопытный факт из истории театра: в 1964 году на сцене сыграли 18 новых постановок, всего за год — 336 спектаклей, их посмотрели 105016 зрителей. А в 1970 году в театр пришли 146 тысяч зрителей. Это колоссальные цифры для Камчатки, сейчас спектаклей и зрителей в разы меньше. В первом случае, это связано с тем, что значительно улучшилось качество постановок (сложнее костюмы, декорации), поэтому на подготовку премьеры нужно больше времени, а во втором — из-за оттока населения с полуострова.

Всего за 83-летнюю историю Камчатского драмтеатра на его сцене сыграли около 200 наименований спектаклей, не считая выездных постановок.

Без хорошего экскурсовода в коридорах театра можно потеряться, но с нами была заведующая литературной частью театра Ольга Водясова. Она работает здесь с августа 2004 года. На её плечах — уйма всевозможной организационной работы: от составления репертуарных афиш и аннотаций на спектакли до взаимодействия с российским авторским обществом. Наверно, проще сказать, чем Ольга Александровна не занимается: не играет на сцене.

Знакомство с закулисным миром театра мы начинаем с художественного (декорационного) цеха. Именно здесь изготавливают бутафорию и оформляют задники (часть театральной декорации, задний фоновый занавес, как правило, из холста, с нанесённым на него перспективным изображением, обозначающим место действия).

Несмотря на то, что помещение — немаленькое по площади (высота потолка около 8 метров), сюда вмещаются не все задники. К примеру, панорамные (размером 11 на 14 метров) приходиться рисовать в 4 приема.

Работа художников-декораторов начинается с эскиза. К примеру, вот так будет выглядеть сцена на спектакле «Игра на три миллиона».

Эту идею уже начали воплощать в жизнь. Рисуют прямо на полу.

Неожиданно здесь мы наткнулись на гигантскую сосиску. Оказалось, что это бутафория для премьерного спектакля «Игра на три миллиона». Актриса, изображающая рекламного агента, должна будет надеть её на себя.

«Обычно в театрах бутафория и декорационные работы — два разных цеха. У нас раньше тоже так было, но сейчас их совместили. Поэтому делаем здесь всё: от шкатулок и шляпок до сосисок. Всё на свете!», — поясняет нам, улыбаясь, художник-декоратор Анна Эрдынеева.

Корреспондент: — А что это за материал?

Анна Эрдынеева: — Это была пена монтажная, а сейчас уже майонез. (Смеется).

— Какие материалы и средства используете в своей работе, кроме монтажной пены?

— Краски мы тоже используем не очень привычные, потому что масло, белая гуашь — это очень дорого при работе в наших масштабах. Используем малярные колера, фасадную акриловую краску, например. Сложные живописные вещи мы интуитивно приноровились рисовать малярными красками, да так, что полотно соответствовало оригиналу.

— Расскажите подробней, пожалуйста.

— Иногда для спектаклей необходимо сделать копию какой-то известной картины. Мне вот приходилось в 10 раз увеличить картину «Грачи прилетели» Алексея Саврасова. Нужно было сымитировать фасадными красками этот шедевр, передать атмосферу… И всё это за неделю. К сожалению, спектакль тот шел недолго.

— Сколько времени, в среднем, уходит на изготовление одного задника?

— Около недели, если задник простой. Но бывают они и масштабные, как, например, задник для спектакля «Снежная королева». Там изображен дворец, перспективные линии… Туда еще вклеивались разные орнаменты. Окна вырезали, вклеили тюль, всё это подсвечивалось. Конечно, такой задник требует больше времени. Сейчас не менее сложные вещи придется делать для спектакля «Щелкунчик». Но это необходимость, мы же хотим, чтобы была сказка.

В цехе множество интересных изображений, фигур, предметов. Глаза разбегаются.

На стенах — картины из давно списанных из репертуара спектаклей. Художники забирают их со склада, чтобы, по сути, спасти.

«Скульптуры делают, наверно, только в нашем театре», — показывает одну из них Анна.

— Она из гипса?

— Нет. Это имитация скульптуры. Гипс развалится. И тяжелый он, чтобы таскать на сцену и обратно. Скульптура создана из монтажной пены, пенопласта, шпатлевки, марли. И всё это покрашено.

— Давно вы работаете в театре? И как вы сюда попали?

— Я здесь 22 года. Попала, можно сказать, случайно. У меня педагогическое образование (по специальности — художник черчения и рисования, а высшее художественное образование — не законченное). Сама с Камчатки, папа — военный, поэтому всю жизнь здесь — в Рыбачьем.

— На спектакли нашего театра ходите?

— Конечно! Во-первых, интересно, что за продукт получается и декорации посмотреть. Мы же живем одной семьей, творим общее дело, заинтересованы в результате. Чувствуешь удовлетворение, когда всё получается: если спектакль удачный, актеры хорошо играют, да и мы старались не зря.

— А любимый спектакль у вас есть?

— Самый любимый — «Когда я была мужчиной», сейчас его не показывают уже, к сожалению. Там играл актер Валерий Новиков. Мы смотрели его раз восемь. Ходили и восхищались. Еще очень нравились спектакли, которые поставил Валентин Зверовщиков. Сейчас удачные спектакли — «Красавец-мужчина» и «Единственный наследник».

Это помещение театра — многофункциональное. Здесь располагается мини-типография и студия звукозаписи.

Аппаратура — профессиональная.

Рабочее место звукорежиссера в аппаратной демонстрирует режиссер видеомонтажа театра драмы и комедии Дмитрий Петров. Вся видеопродукция на экранах мониторов внутри театра, а также уличном экране — дело его рук. Также в обязанности Дмитрия входит художественная съемка спектаклей, их архивирование, тиражирование и перезапись.

— Сколько записей спектаклей в видеоархиве театра? С какого года ведется архив?

Дмитрий Петров: — Сейчас в хорошем качестве примерно 30 спектаклей, но это только с начала 2000-х. Более старые спектакли,1970-1980 годов хранятся на ГТРК и у семьи Соловьевых.

Управление звуком и видео во время спектакля ведется из звукорежиссерского цеха. Он расположен в амфитеатре прямо над зрительным залом. Правда, чтобы попасть внутрь, надо пригнуться: двери низкие. Особо высоким остаться в сознании после удара головой помогает поролон.

Сверху прекрасно просматривается сцена.

Еще одно рабочее место звукорежиссера.

Отсюда Дмитрий во время спектакля управляет видео и проектором. «Над окном — превью-монитор. Он разделен на 4 части. На нем я вижу все видеоматериалы перед трансляцией», — поясняет режиссер видеомонтажа.

Видеомикшер Roland выходит на экран изображение с четырех источников (камер или проекторов). По оценке Дмитрия, незаменимая вещь.

С балкона видно зрительское фойе третьего этажа.

«Добро пожаловать в бункер!», — шутят работники соседнего кабинета. Здесь — вотчина мастеров электро-осветительского цеха.

— У вас здесь самые лучшие места: всё видно и слышно! — пытаюсь пошутить в ответ.

Мастера: — В зале нас тоже слышно. Поэтому мы сидим тихо. (Смеются).

Управление освещением сцены и зала осуществляется с этого пульта.

Это рабочее место старшего мастера электро-осветительского цеха Дмитрия Когута. Он работает в театре почти 2 года.

— Какое-то специальное образование нужно, чтобы работать осветителем?

Дмитрий Когут: — Совсем специального — не нужно, но надо иметь представление об электротехнических приборах: знать законы оптики, как рассеивается свет, что такое напряжение… Ведь мы не только ставим свет, но и создаем световую картинку, обслуживаем и ремонтируем световые приборы.

К примеру, если нужно высветить определенного человека в движении (артисты и приезжие певцы часто спускаются во время концертов в зал), мастера используют точечное освещение. Для этого у них есть специальные световые пушки.

Софитов в зале — множество: над самой сценой и рядом с ней, балконные и в ложах (ближний свет и дальний)… Шесть осветительных приборов  — передвижные, они размещаются на управляемых лебедках.

В своей работе осветители руководствуются партитурой. «В ней указаны реплики актеров, но нужно знать спектакль, чтобы с ним работать. А то можно проспать какой-нибудь важный момент. Вот в сегодняшнем спектакле «Медея» много акцентов на музыку, много световых переходов именно по мелодии, особенно в танцах. Это просто надо знать», — рассказывает Дмитрий.

Дальше следуем в репетиционный зал.

Именно здесь артисты начинают работать над спектаклем. Они садятся вокруг большого стола, получают первые экземпляры новой пьесы и вычитывают её. Первые мизансцены разыгрывают тоже здесь. При этом используют минимальные декорации.

— Ольга Александровна, во сколько начинается рабочий день актера?

Ольга Водясова: — Актер фактически работает круглосуточно, потому что он всегда в творческом процессе, всегда размышляет, что-то подмечает для роли… Но по документам у них рабочий день разделен на части: утренние репетиции с 11 до 14 часов, вечерние — с 18 до 21. В перерыве — занятия по сценической речи, пластике, танцевальные репетиции... Во время основного сезона выходной день — понедельник. Но это в том случае, если нет авралов, а они в театре встречаются часто (всегда перед всеми премьерами и на Новый год).

— По такому же расписанию живут мастера цехов?

— Не совсем. Официально у них — пятидневка с 9 до 17, но в аврал мастера работают долго... пока не сделают то, что задумали. Художники могут хоть всю ночь красить, а мастера пошивочного цеха шьют до 10 вечера…

— Все камчатские актеры поют и танцуют?

— Большинство. А тому, кто не танцует, умело ставит движение на сцене, очень близкое к хореографическому, наш талантливый хореограф Марина Терентьева.

— Сколько всего актеров сейчас служат в нашем драмтеатре?

— Сейчас в труппе 27 человек (14 женщин и 13 мужчин).

— А всего сотрудников сколько (вместе с цехами)?

— 99 сотрудников (68 женщин и 31 мужчина).

Костюмы на каждого артиста или артистку шьются индивидуально. Мерки снимают в примерочной. Сейчас здесь готовят платье для Екатерины Пивинской к спектаклю «Игра на три миллиона».

Начинается всё, конечно, с эскиза.

Воплощают идеи художников по костюмам в жизнь мастера пошивочного цеха.

Об уже готовых нарядах артистов заботятся костюмеры. Если что-то испачкалось, то сдают вещи в прачечную, а оторванные пуговицы пришивают. Сейчас вот гладят костюмы к спектаклю «Медея». Когда платья приведут в порядок, их отнесут в гримерные.

— Много костюмов в спектакле «Медея»?

Лидия Сташевская (заведующая костюмерным цехом): — Да, много. Примерно, штук 50. У каждого актера по несколько образов. К примеру, у героини Татьяны Дерегузовой (играет Медею) — 4 костюма (красное, белое и  синее платья, а также черная рубашка). А еще там ребята танцуют.

На складах театра можно найти всевозможные головные уборы. Некоторые из них куплены в магазине, а часть — изготовлена вручную.

Вот эти шляпы вообще можно назвать произведением искусства. Они сделаны руками художников  декораторского цеха. Тульи — витражные: вырезаны из мягкого стекла, а потом расписаны. Электрические свечи горят до сих пор. Причем, ни одна из пяти шляп не похожа на другую. Эти головные уборы много лет назад использовались в спектакле «Жорж Данден» (по Мольеру). По словам работников театра, представление успели показать всего 3 раза, после чего театр закрыли на реконструкцию. К тому времени, когда ремонт закончился, режиссер и актеры, задействованные в постановке, уехали с Камчатки.

Из этого же спектакля — удивительные костюмы, сшитые из гобелена. Художники театра расписали их маслом. К счастью, наряды не покоятся на складе, их можно увидеть в спектакле «Женитьба Фигаро».

— Лидия Николаевна, в костюмерной бессчетное множество костюмов, как вы боретесь с молью?

Лидия Сташевская: — Аэрозолями специальными обрабатываем одежду. Помещение постоянно проветриваем, чтобы воздух циркулировал, и пыль не копилась. У нас для этого есть вытяжка.

— А какой ваш любимый костюм?

— Который не надо гладить. (Смеется).

Для обуви в театре выделили отдельное помещение.

— Обувь для артистов покупаете или шьете?

— Какую-то покупаем, а стильную обувь (в стиле эпохи определенного спектакля) для нас на заказ шьют в Санкт-Петербурге. Например, как вот эти ботфорты. Для спектаклей «Красавец-мужчина» и «Единственный наследник» много обуви сделали на заказ.

Вот эти ботинки артиста Алексея Высторопца из спектакля «Слишком женатый таксист» — раритет. Такая обувь была очень популярна в 1970-х годах. Тогда они и были куплены где-то за рубежом и прекрасно сохранились с тех пор. Высота каблука, кстати, около 13 сантиметров.

— По какому принципу группируется обувь?

— По спектаклям, как и в костюмерном цехе.

— Пробовали посчитать, сколько у вас здесь пар обуви? Десятки или сотни?

— Думаю, уже за тысячу перевалило.

— Если не секрет, у кого из артистов самый маленький размер ноги?

— На сегодняшний день самая крошечная ножка у актрисы Елены Диденко: у нее 35 размер.

— А самый большой?

— У Андрея Лепеева ноги 46 размера, а у Дмитрия Андрюхина — 45 или 47 размер (в зависимости от производителя обуви).

Столярный цех находится в небольшом отдельном здании на территории театра. Здесь — пыльно и пахнет древесиной.

Сейчас здесь готовят декорации для спектакля «Игра на три миллиона». По задумке художника, вокзал должен выглядеть так.

«Конструкция состоит из двух частей. В работе используем кедр и ель», — поясняет столяр-станочник Руслан Якупов.

— Что самое необычное приходилось изготавливать для спектаклей?

Руслан Якупов: — Пока ничего необычного. Мебель делаем: шкафы, кровать, для того, чтобы стоя спать. (Демонстрирует).

— Давно работаете в театре? Нравится?

— 2 года уже. Конечно, нравится. Дерево — это моё. Мне приятно здесь работать. Не то, что на стройке: там всё время одно и то же. А здесь постоянно разная работа. Намного интересней!

— Правда, что сцена «съедет» размеры людей и предметов и поэтому реквизиторам приходится делать посуду и другие вещи больше, чем в обычной жизни?

Ольга Водясова: — Да, так и происходит, поэтому костюмы шьются длиннее (а то могут выглядеть коротко), а мебель делается крупнее.

— Как дорого в среднем стоит 1 спектакль (костюмы, декорации и т.д.)?

— К примеру, «Единственный наследник», — 1,5 миллиона рублей, «Медея» — 1 миллион 350 тысяч рублей.

Возвращаемся в театр, по бесконечным коридорам опускаемся в подземелье. Точнее, под сцену.

Пространство под сценой называют трюмом. Его глубина — около 2 метров.

Решить многие сценографические идеи художника и режиссера помогает установленный на сцене (вровень с полом) вращающийся круг. Его диаметр почти 12 метров.

Никаких осликов и рабов, которые вращали бы круг, мы не увидели. Можно сделать вывод, что поворачивается он механически. :)

А теперь посмотрим, что творится на сцене.

Декорации, занавес, задники, кулисы держатся на штанкетах. Это металлическая штанга, которая крепится на тросах. Решетчатый настил над сценой, предназначенный для подъёма и спуска осветительной арматуры, называют колосниками.

До спектакля еще 1,5 часа, а на сцене уже всё готово: реквизит, свет, декорации… Кстати, ходить по планшету (так профессионалы называют пол на сцене) уже нельзя: перед постановкой здесь тщательно убрались.

Схематично сцена выглядит примерно так.

(Схема:  liveinternet.ru)

Глубина сцены — 18 метров, длина — 12,5 метров, высота — 16,5 метров.

Размер авансцены (часть сцены, выдвинутая в зрительный зал) — 14 х 5 метров. Высота горизонта (отношение наклона зрительного зала к наклону сцены) — 12 метров.

Сцену современного театра называют сценой-коробкой. Главный её признак — замкнутое пространство, отделённое от зрительного зала стеной. Сообщение между сценой и залом осуществляется посредством отверстия в передней стене сцены. Образующаяся при этом архитектурная арка носит название портала сцены (от лат. porta — ворота, вход), а пространство, заключённое внутри арки, называется зеркалом сцены.

Кстати, в зрительном зале камчатского драмтеатра 501 место.

В глубине арьерсцены (задняя часть сцены) хранятся декорации.

Прямо на сцене за первой кулисой — рабочее место помощника режиссера. Именно этот человек открывает занавес, включает вращающийся круг и оповещает артистов о выходе на сцену. Конечно, это далеко не все обязанности помрежа. К примеру, отдельно стоит сказать, что именно помощник режиссера досконально знает все спектакли из репертуара театра.

Где в одном помещении могут гармонично соседствовать кубик Рубика, оленьи рога, инвалидное кресло, гигантская клизма и корона? В реквизиторском цехе театра.

Сосредоточиться на чем-то одном здесь очень трудно: глаза разбегаются. Каждая полка посвящена конкретному спектаклю. Среди множества интересных вещей есть раритеты: старинный радиоприемник, трость ручной работы из спектакля «Много шума из ничего», подсвечники и посуда. В реквизиторском цехе — целая коллекция всевозможных зонтов, немало шпаг (их привезли из Москвы), есть даже гигантская капельница и клизма. Эффектно выглядит корона из спектакля «Медея».

#GALLERY_75#

Заботится о богатой театральной коллекции заведующая реквизиторским цехом Светлана Чумак. Она родилась в 1944 году, работает в театре с 1964 года, с 2009 года в должности заведующей.

«Я пришла работать «одевальщицей» еще в старый театр. Он был одноэтажный, деревянный. И осталась. Вот уже 52-й год здесь», — вспоминает Светлана Валентиновна.

— Свой первый рабочий день в театре помните?

Светлана Чумак: — Помню. Я работала в костюмерном цеху. Меня сразу же направили на телевидение с «Эзопом». Такой был спектакль. Его телевизионщики снимали в студии, которая тогда была на Никольской сопке. Я стеснялась. Очень страшно было.

— Тяжело в цехе порядок поддерживать?

— Нет, не тяжело. Я люблю свою работу, поэтому для меня это не тяжело.

— То, что едят и пьют на сцене актеры, настоящее?

— Не всегда. Если во время спектакля им нужно что-то кушать (яблоки, апельсины, огурцы), то, конечно, мы покупаем настоящие продукты. Помню для спектакля «Браво, Лауренсия!» мы даже плов варили…

— А спиртное?

— Ни в коем случае! Даже, если в кувшинах и бутылках на сцене должно быть вино, мы наливаем в них чай.

— У вас наверняка есть любимый спектакль в репертуаре театра?!

— У меня все любимые. Один не могу выделить. И артистов всех люблю. Они для меня всегда хорошие. Родные. (Улыбается).

В гримерной готовится к спектаклю заслуженная артистка России Зоя Янышева. Заглянем поздороваться.

— Зоя Серафимовна, за какое время до начала спектакля артисту нужно придти на работу?

Зоя Янышева: — К разным спектаклям мы начинаем готовиться в разное время. Бывает, нужно придти за 1,5 часа до начала, а бывает и за 3. Минимальный срок — за 45 минут. По правилам, сначала растанцовка, распевка, потом грим и парик. Костюм все актрисы стараются надеть попозднее. Дело в том, что бывают костюмы, в которых не сядешь — помнутся. К примеру, у меня есть роль, где надев сценические брюки, могу себе позволить сесть только на сцене. За кулисами весь первый акт стою.

— Вам нужно время, чтобы войти в образ?

— Бывает, мне нужно прибежать в театр максимально близко к спектаклю и буквально влететь на сцену. Я предупреждала помрежа, чтобы она не волновалась, и приходила минут за 15 до начала спектакля, чтобы бегом выскочить. Мне так нужно было. Но, конечно, лучше, когда ты о роли думаешь постоянно. Любую из них мне нужно за день за два до этого обязательно дома повторить, походить ногами или полежать с пьесой. Всё время разбираешься заново. Читаешь записи, которые делала, когда режиссер работал над спектаклем… В музыкальной пьесе проще и сложнее одновременно, так как партитура роли мизансценически точнее. А вот, к примеру, наш новый спектакль «Красавец-мужчина» режиссер Борис Гуревич сделал так, что мы обязательно должны попасть в определенные «куски» музыки. Спектакль нужно знать назубок.

— Бывало такое, что выходите на сцену, а слов вообще не помните?

— Слава богу, пока такое случается только во снах, точнее, в ужасах. Вот один из последних моих снов был такой. Снилось, что я сегодня через полчаса выхожу на сцену. У меня срочный ввод. Главная роль. Причем, я спектакль не видела и пьесу не знаю. Я говорю: «Ребята, я не могу сыграть, чтобы помочь». А мне говорят: «Не-не, ты иди-иди». Я говорю: «Вы хоть подскажите текст и мизансцены. Ну, помогите…». В этом ужасе я и проснулась, понимая, что это невозможно. Это кошмар кошмарский.

— Вы служите в театре с 1981 года, современный театр сильно изменился по сравнению с тем временем?

— Конечно. Это касается всего: репертуара, зрителя, актеров. Только талант — единственная новость, которая всегда нова. Этим всё и меряется. Другое дело, что в целом люди не меняются. Меняется среда, техника общения, но человек, как и 2 тысячи лет назад, любит или не любит, страдает или не страдает…

— Кстати, о зрителе. Говорят, что спрос рождает предложение. Именно поэтому в репертуарах театров там много комедий?

— У зрителей разные потребности, если относиться к этому как к товару, а если как к миссии, то, наверно, нужно немного по-другому. Безусловно, нельзя работать только для себя. Без зрителя театра нет. Вот пример из жизни. Ребенок что больше любит шоколад или капусту? Шоколад. А, если все время будешь кормить ребенка шоколадом, что с ним станет? Заболеет. На мой взгляд, также и в репертуаре. Иногда нужна капуста.

У нас есть спектакли (не комедии), которые идут давно. И у них есть своя публика. А потом мне администраторы рассказывают: «Сегодня у нас в восьмой раз на этот спектакль пришла одна и та же компания». Значит, есть у людей некая потребность и в серьезной драме.

— Расскажите о ритуале посвящения в артисты.

— Очень-очень давно ритуал посвящения в актеры в этом театре придумал Валентин Васильевич Зверовщиков. Когда к нам приходят артисты, для которых это первая сцена, то 27 марта в международный День театра этого человека выводят на сцену в рубашке. Босиком. Актер Андрей Лепеев читает чудесный монолог артиста Геннадия Демьяновича Несчастливцева из пьесы Александра Островского «Лес»: «В такую ночь грешно спать. У меня есть несколько ролей, я тебе почитаю. Эту ночь я отдаю тебе, в эту ночь я посвящаю тебя в актрисы (актеры)». Под звуки «Травиаты» Джузеппе Верди дебютанта обливают водой.

— Холодной?

— Наши реквизиторы — добрые. (Смеется). Воду либо специально греют, либо набирают теплую. Кстати, в каждом театре ритуалы свои.

— А суеверия есть у актеров?

— Нельзя роль ронять. На неё нужно сесть.

— Что будет, если этого не сделать?

— Провалишь. Я — ленивая. Поэтому, если такое случается, я просто роль к пятой точке прикладываю. Это с института пошло. (Смеется).
Еще считается, если на сцене нашел гвоздь (сейчас их, правда, редко увидишь, одежду сцены всю скрепками скрепляют), нужно его взять, это роль. Если где-то шпилька из волос валяется, бери. Это все будущие роли.

Вот одно из основных наблюдений: за что профессия мстит, так это за несерьезное отношение к себе. Вот это абсолютно точно. Можно веселиться, но с иронией относиться к тому, что ты делаешь, нельзя. Профессия отомстит.

Это не примета, а наблюдение. Если ты на репетиции позволил себе послабление, то к следующей репетиции откатишься не просто назад, а до нижней планки. Только вперед надо! Жалеть себя на сцене нельзя.

Сцена лечит, это абсолютно точно. Температура уходит, перестает болеть голова. После спектакля, если ты отработал нормально, то хорошо чувствуешь себя даже во время простуды.

— Приходилось работать во время простуды?

— Я хронический бронхит заработала, потому что работала на сцене при температуре 38,6 на выездном спектакле. Это еще в другом театре было, в Волгограде. Нельзя было отменить спектакль. Дублера у меня не было. Спектакль я отработала, но потом в больницу слегла.

— Театральный грим очень тяжелый. Есть секреты, как минимизировать вред и сохранить кожу?

— Выход один — не идти в эту профессию, здесь — не сохранишь. Безусловно, за кожей надо ухаживать. Но самое главное — думать про то, как ты живешь, какие мысли у тебя. Потому что кожа может и не висеть, а злые глаза не спрячешь. Прикинуться доброй не получится. На сцене все очень видно.

Наше путешествие по закулисью завершилось. Самое время насладиться волшебством театра. Занавес открывается. На сцене — «Медея», а в голове — мысли о том, как много сил, энергии и таланта вкладывают служители Мельпомены, чтобы коснуться сердец зрителей…

#GALLERY_76#

Текст: Леся Сурина, фото: Илья Лобов, Василий Конашев, Леся Сурина, Матвей Парамошин